Жил-был пескарь. Звали его Ервандыч. Ума у него была палата. Начал он этим умом раскидывать и видит: куда ни обернётся - везде ему мат. Кругом враги - только выйди из норы, тут же сожрут. Опять смутные времена настали в рыбьем царстве, развелось недовольных да несогласных видимо-невидимо - так и блещут тут и сям оранжевой, красной, коричневой и прочей чешуёй... Все рвутся в политику, на самый речной простор.
А там их щуки, захватившие власть, дерут в пух и прах. Пока сила у щук, смеётся рыбье общество над смутьянами, презирает их за редкость рядов и клоунаду. А те не смущаются, они помнят, как с такой вот малости они же и начинали не так давно своё чёрное дело по развалу рыбьего государства. Знают, что главное - застолбить речную улицу, понимают, что когда рыбий народ проснётся и возмутится всеобщим неустройством, то пойдёт под начало тех, кто улицу с самого начала осваивал и приручал. Ведь во всяком деле так - нельзя в чём-то вдруг сразу добиться успеха, ко всему надо готовиться заранее.
Смотрит на них Ервандыч и думает о том, что как-то надо помешать опять державу развалить. На улицу идти, перехватывать её у бунтарей? Боязно, ведь щуки там свирепствуют. Да и брезгует он рыбьим быдлом - мол, субъект не созрел, пусть сперва ума-разума наберётся, а там ужо...
Вот и придумал наш пескарь зазвать тех, кто против бунта, к себе в нору - для духовного созревания. Нору назвал "Катакомбами", для романтизму. Знает толк в пиаре - даром, что ли, премудрый?
Затея в следующем: пусть враги резвятся, пусть толкают рыбье царство к обвалу, а "катакомбники" тем временем вызреют в силу невиданную, да в самый-то момент обрушения и выйдут из подземелья. И спасут, и возродят, и возвеличат, и прочая, и прочая...
Говорили Ервандычу, не такие мудрые, конечно, как он, но и не совсем уж дураки - что не лучше ли смуту-то предотвратить, чем победить в ней? Да, нынешний щучий курс чреват великими потрясениями, но разве нельзя его сменить, не дожидаясь краха? Если все умеренные рыбы-патриоты объединятся, да выйдут на речную площадь, не дав её возглавить бунтарям - неужели щуки хоть чуть-чуть да свои порядки не поменяют? Неужели для такой малости нужно обязательно уж созреть до полнейшей кондиции?
А ведь этой малости может хватить для того, чтобы царство сразу не рухнуло, чтобы медленно гнить продолжило. Тогда и время появится, чтобы духовно созревать и структуры новые создавать. А так - что толку от созревших, если смута начнётся? Там уже за выживание война начнётся, а не за высокие идеалы. И ещё большой вопрос - удастся ли вообще их создать...
Звали, звали Ервандыча на улицу, да упёрся он, гордыня обуяла - мол, я премудрый, а вы кто такие? А может, струсил просто? А может, задание чьё выполнял - уводя патриотов от главного дела? Чужая душа - потёмки...
В общем, засел он в норе со своей паствой. Уютная секта у них обрисовалась - он им проповеди читает, а они ему в рот смотрят да нахваливают. Чужаков изгоняют поганой метлой, слова не дают сказать.
И вот настали всё-таки смутные времена. Не справились рыбы-эволюционисты с бунтарями, не хватило сил предотвратить хаос, ведь слишком многие умники пескарями по норам предпочли отсидеться.
Тут-то и пробил звёздный час Ервандыча. Вывел он свои прозревшие войска из сумрака. Немалой силы они оказались. (Некоторые историки утверждают, что так и не смог Ервандыч выйти из норы, а другие - что не сумел увлечь отложенную на потом улицу, но это - злопыхатели, что с них взять)
Да только и бунтовщики не лыком шиты. И среди верховных щук раздрай пошёл. Началась, в общем, лютая война всех со всеми. От государства только щепки полетели. Кто там победил - уже и не разобрать среди развалин-то. Может, и Ервандыч, да что толку? Вся река красная от крови, все озлоблены до предела, высокие идеалы стали прикрытием для обыкновенного разбоя...
В итоге убежал Ервандыч опять к себе в нору. Бормочет что-то совсем уже премудрое кучке оставшихся поклонников, а что - не разобрать. Да и нужно ли?
Перевод на политологический: http://community.livejournal.com/evolution_march/82273.html
